— Что ж, необычно, конечно, — изрекла она наконец, — но, боюсь, по-старому мне нравилось больше. А как тебе, милая?

Дженнифер отвлеклась от своих ногтей и неопределенно улыбнулась.

— Очень мило, — сказала она. — Совсем неплохо.

— О, но мне, боюсь, по-старому нравилось больше, — повторила миссис Пьюси и, склонив голову набок, продолжала размышлять над этим, пока не позвали к столу.

Эдит немного зябла на холодном воздухе. Осторожно ступая, она оперлась на поданную ей мистером Невиллом руку. На пристани не было ни души; малообещающие перспективы не могли соблазнить на дневную прогулку по озеру даже тех немногочисленных отдыхающих, кто еще не уехал. Между тем то была последняя прогулка сезона, что мистер Невилл и привел в качестве самого веского довода. Он, видимо, коллекционировал подобные неординарные случаи, которые ценил исключительно за новизну и заложенную в них иронию. Он снова был слишком хорошо одет для такой экскурсии. Две американские туристки в брюках и полиэтиленовых макинтошах пялились из-за окон смахивающей на веранду каюты на его костюм из зеленоватого твида и войлочную охотничью шляпу. На палубе никого не было. Эдит казалось, что нет никого и на всем пароходике — тот в полном безмолвии отвалил от берега и заскользил в серый туман, который обволакивал озеро, насколько хватало взгляда.

Мистер Невилл изящно стоял, положив руки на поручень. Эдит дрожала в такт с ровным биением двигателей; повернувшись спиной к этому унылому виду, она заставляла себя смотреть только на палубу и на то, что было на ней, однако чувство оторванности, причем не только от суши, но от любого знакомого ориентира, выбивало ее из колеи. По чистой слабости она отрезала себе все пути к отступлению, понимала это и испытывала тревожное чувство. Нужно было остаться и весь день работать, подумала она, но даже мысль об этом вызывала у нее дурноту. Безусловно, в таких вот городках занять себя почти нечем, и начинаешь бояться собственной скуки. Неправда, что дьявол найдет работу для праздных рук; как раз этого он и не делает. Дьяволу положено держать наготове набор заманчивых развлечений, соблазнов, толкающих на предосудительные поступки. А вместо этого он всего и предлагает что немудреный выбор между работой до изнеможения и тупым бездельем. Это и выбором-то не назовешь. Дьявол и тот отлынивает от своих обязанностей.

— Что такое? — спросил мистер Невилл, беря ее за руку.

— Так, ничего, — ответила Эдит. — Просто задумалась над тем, как трудно встретиться с пороком в наши дни. Человеку внушают, будто у него большой выбор, а на самом деле, похоже, никакого выбора не существует.

— Погуляем по палубе, — предложил мистер Невилл. — Вы вся дрожите. Ваш кардиган почти не греет. Тот, кто сказал, что вы похожи на Вирджинию Вулф, оказал вам дурную услугу, хотя, вероятно, вы посчитали это комплиментом. Что до пороков, то их полным-полно, нужно только знать, где искать.

— Мне, видимо, их не найти, — заметила Эдит.

— Это потому, что вы не вложили в поиски всю душу. Но, если не забыли, мы собираемся все это изменить.

— Честное слово, не представляю как. Если все сводится к тому, чтобы я пожертвовала кардиганом, то сразу скажу: дома у меня еще один. Я, конечно, им тоже могу пожертвовать. Но на полное изменение у меня, пожалуй, духу не хватит. Я просто-напросто лишена очарования. Не знаю почему.

— Не знаете, — согласился он. — Это видно.

Он продел поплотнее ее руку под сгиб своего локтя и повел дальше.

— Еще один круг, — приказал он. — Смотрите, вы уже не так бледны. Свежий воздух идет вам на пользу. Женщинам с белой кожей следует как можно чаще бывать на воздухе. Им нельзя позволить себе сидеть в четырех стенах — у них совсем стираются лица. Соберитесь с духом, Эдит. Как только согреетесь, напряжение схлынет и вы сразу почувствуете себя веселее. Так-то лучше. И не надо сурово хмуриться — это все-таки увеселительная прогулка.

Эдит смотрела на бескрайнюю серую гладь. Пароходик не спешил. Теперь, когда она привыкла к легкому перестуку двигателей, ей стали слышны другие звуки: тихие всплески волн внизу за бортом, шелест крыльев похожей на чайку птицы, пролетевшей совсем низко, шорох тонкой юбки, которая билась о ноги. Не от ветра — ветра не было, было одно лишь равномерное стремление вперед, хотя пароходик, казалось, стоит на месте. Где-то за туманной завесой скрывалось бледное солнце, его лучи серебрили поверхность вод далеко-далеко по курсу. Им предстояло причалить в Уши, где их ждал ленч, и вернуться ближе к вечеру. Но эта прогулка представлялась Эдит слишком серьезным делом, чтобы думать о ней только как о развлекательной. Пустынное озеро, мерцающий свет, замедленное, словно во сне, продвижение вперед — все это приобретало в ее глазах некий иносказательный смысл. В живописи, знала она, корабли часто выступают символом души, порой души, отлетающей к неведомым берегам. Символом смерти. А если и не смерти, то все равно чего-то отнюдь не радостного. Корабли дураков, шхуны работорговцев, кораблекрушения, штормы; подобные образы даже в ученическом исполнении взывают к ужасу, который таится в глубинах самых отважных сердец, бередят душу и лишают покоя, ибо таково их предназначение. Эдит снова почувствовала себя в опасности, несчастной и бездомной. Она уже жалела, что уступила мистеру Невиллу, но после бестолкового дня, проведенного с Моникой, его предложение показалось ей заманчивым. Больше того, под безупречно пошитыми костюмами мистер Невилл скрывал немалую силу воли, и Эдит при всем желании не удалось отговорить его от принятого решения. Эта пошлая и нелепая экскурсия, в которой не было решительно ничего интересного, казалась ей чудовищной глупостью. Она-то надеялась, что они предпримут еще одну пешую прогулку — их неспешный ритуал был ей по душе, даже когда мистер Невилл лез к ней со своими дикими советами, за которые она начинала его ценить. Но нет, он завлек ее на этот жуткий пароходик, на это судно без людей и без кормчего — и невозможно было бежать; бесцельная эта экскурсия приобретала мифический оттенок, по мере того как сгущался туман, а живые люди на берегу продолжали заниматься своими живыми делами, ведать не ведая про этот призрачный корабль, который для Эдит как бы уже уплыл за пределы реального мира. Вот почему она крепко вцепилась в руку мистера Невилла. Хотя в нем самом было нечто непонятно мифическое, он тем не менее ухитрялся воплощать весьма ощутимую реальность.

Но постепенно и, возможно, благодаря предупредительному молчанию со стороны мистера Невилла состояние ее духа пришло в согласие с атмосферой окружавшего их печального спокойствия, и, когда из тумана проступила пристань в Уши, она смогла облегченно вздохнуть и выпустить из пальцев безупречно зеленоватый рукав мистера Невилла.

— Ну, вот, — заметил он, когда они оказались в прибрежном ресторанчике под открытым небом с расставленными по периметру горшками с геранями. — Не так уж было и плохо, а?

— Я и вправду рада, что вокруг полно официантов, бутылок и миллионеров, — призналась Эдит. — Мне, по крайней мере, все они кажутся миллионерами.